Закон подлости - Страница 32

И вот, вместо того, чтобы полакомиться заслуженным десертом, он сидит на диване сестры и слушает, как та обрабатывает сына, медленно, но верно закладывая в его голову мысль о том, что девушка, которую он собрался осчастливить и сделать своей женой, совсем не то, что ему нужно. И дело, по сути, совсем не в девушке, дело в том, что у той, оказывается, есть своё мнение, и высказать его она не постеснялась. Ну, ошиблась деточка, со всеми бывает. Значит, не так сильно хочет замуж и не так самозабвенно любит Стасика. А Стасик, в свои двадцать семь, как телёнок, хлопает длинными ресницами, слушает ласковые, безусловно мудрые речи матери, и переполняется сомнениями в отношении любимой. Дмитрий буквально видел, как Стас подпитывается уверениями матери в том, что он настоящий мужчина, он всё может, а Маша обязана, просто обязана уважать любое его решение. Ведь именно так поступают любящие женщины, а жёны в особенности.

Дмитрий очень любил сестру. И практически никогда не злился на неё, принимал такой, какая она есть. Аня была сдержанной, рассудительной, её трудно было вывести из равновесия и заставить сделать что-то неординарное. Каждую проблему в своей жизни, Нюта старательно препарировала, не жалея времени и моральных сил, и это окупалось, она всякий раз находила выход из положения. Взять в расчёт хотя бы тот факт, что по прошествии почти тридцати лет, её брак ещё существует. Кому как не Дмитрию знать, сколько раз Аня с Борисом стояли на грани развода. С тех пор, как получил диплом юриста, все их размолвки и заявки на развод, разбирал он, и каждый раз находил доводы в пользу сохранения их брака. Правда, Стас был не в курсе проблем родителей, его тщательно оберегали от шокирующей правды, как это обычно Аня называла. Да и многое попросту прошло мимо него во времена учёбы и бесконечных тренировок и соревнований. И недовольная собственным браком, приложив слишком много усилий, Аня, кажется, решила сына наделить идеальной женой. И в Маше она идеальности не заметила, по крайней мере, в той степени, которая необходима. Дмитрий подобной щепетильности не понимал, считал, что племянник имеет право выбрать сам, и ошибок наделать должен тоже сам, как все нормальные люди, но Стас не был его ребёнком, к тому же, у них не такая серьёзная разница в возрасте, чтобы он мог вообразить себя его родителем. И поэтому он в воспитательный процесс не вмешивался. Аня просила его об одолжении, он одолжение делал. Со всей старательностью любящего брата. Да и Стас, по Диминым наблюдениям, не особо рвался к самостоятельности. И то, что удивляло в происходящем на данный момент, так это то, как Маша может этого не замечает. Стас всегда был маменькиным сынком, и даже долгое время, что провёл вне стен родительского дома, никак этого факта не исправило. Стасу нравилась материнская безграничная любовь, и даже родительский контроль на расстоянии, ему нравился. Это наполняло его ощущением ещё большей значимости. Особенно это проявилось после краха его спортивной карьеры. Дмитрий помнил, каким подавленным племянник вернулся в родной город из столицы, и как старательно Аня зализывала его раны, и не устаёт делать это до сих пор, поливая и поливая самолюбие Стаса сладким сиропом материнской любви. И в итоге, они имеют то, что имеют. Стас смотрит на мать, и верит каждому её слову. Ведь так намного проще, мама лучше знает, и с её подачи все его проблемы решаются.

Но опять же, это не его ребёнок. Эти трое, сидящие напротив, являются семьёй, и только они вправе решать, как им жить внутри своего маленького мирка. Он-то встанет с дивана через пять минут, сестру поцелует и уедет. А они останутся.

Дмитрий отодвинул от себя настороженного Афанасия. Тот сидел всё это время рядом с ним, не вырывался, и, наверное, не понимал, что вдруг нашло на частого гостя, что тот его гладит, гладит, а не тискает привычно.

- Я поеду в город. – Харламов поднялся, брюки отряхнул.

Анна Александровна взглянула на брата удивлённо.

- Я думала, что ты останешься. Сейчас ужинать будем…

- Нет, я уже сыт семейными радостями. Корми Стаса. А то, не ровен час, его в городе голодом уморят.

Борис понимающе усмехнулся, а Анна Александровна взглянула укоризненно. Стас же заметил:

- Не смешно.

- А я и не смеюсь. – Дмитрий кулаком ему макушку потёр, племянник вырвался, возмущённо пыхтя, показал ему кулак.

- Дима, не приставай к нему, - миролюбиво попросила Анна Александровна, а когда Дмитрий махнул всем на прощание рукой, догнала его и взялась за его локоть. Они покинули гостиную, и Анна Александровна поинтересовалась: - Дима, успокой меня.

- Ань, я бросил все дела и приехал сюда, тебя успокаивать. А ты всё никак не успокаиваешься. Что ещё мне сделать?

- Знаю я твои дела.

Он вздохнул.

- Хоть меня не контролируй. Я же не твой сын.

- Что ты имеешь в виду?

- То, что я сам в состоянии выбирать себе дела и развлечения.

- Ты меня обижаешь. Специально.

Они остановились у входной двери, Дима к сестре повернулся, посмотрел, напустив в глаза вины и грусти.

- Прости. Я устал. Что ты хочешь?

Она придвинулась к нему, провела ладонью по лацкану его пиджака.

- Я хочу, чтобы ты всё проконтролировал.

- Что?

- Ты прекрасно понимаешь. – Она смотрела ему в глаза, и Дмитрий недовольно поджал губы.

- Аня, по-моему, ты перебарщиваешь.

- Она мне не нравится.

- А ему?

- А он влюблён. Но он мой сын, и я знаю, что это ненадолго. Она не та девушка, что ему нужна.

Дмитрий хмыкнул, сунул руки в карманы брюк и глянул на носы своих ботинок.